|
Златан Ибрагимович, лучший бомбардир в истории национальной сборной Швеции и один из самых непредсказуемых и мастеровитых нападающих своего поколения, рассказывает о своем детстве.
Неизвестно, как бы сложилась его судьба, если бы родители не эмигрировали из Югославии в Швецию. Некоторые отрывки его автобиографии: воспоминания о маме Юрке, папе Шефике и непростом детстве в гетто Мальмё.
"И ТОГДА Я НАЧАЛ КРАСТЬ ВЕЛОСИПЕДЫ..."
Когда я был маленьким, брат подарил мне BMX. Велосипед я назвал Fido Dido, в честь мультяшного героя. Мне казалось, что этот засранец с колючими волосами лучше всех. Не успел я толком покататься, как велик украли у Русенгордской бани (Русенгорд – район в Мальмё. – Прим. ред.). Отец Шефик, засучив рукава, пошел разбираться. Он из тех людей, что горой стоят за близких. «Никто не смеет обижать моих детей! Никому не позволено красть их вещи!». Но даже такой крутой мужик как он ничего не смог поделать. Fido Dido пропал, я был опустошен.
После этого я начал красть велосипеды. Научился взламывать замки. Стал спецом в этом деле. Бац-бац – и велик мой. Я был велосипедным разбойником. Первое мое настоящее "дело" безобидное, по большому счету. Но иногда я терял над собой контроль. Однажды оделся во все черное и на ночь глядя пошел искать приключения, словно чертов Рэмбо. Воспользовался огромным болторезом и обзавелся военным байком. Отличный байк, мне нравился. Но если честно, куда важнее были эмоции от процесса. Меня здорово штырило, из-за того что я мог вот так колесить в темноте, забрасывая окна яйцами, и все такое прочее. Ловили меня редко.
Совершенно позорная история приключилась со мной в Ягесру (квартал Мальмё. – Прим. ред.). Мы с приятелем притащились в магазин в зимних пуховиках. Посреди лета. Под куртками спрятали четыре ракетки для настольного тенниса и еще кучу всякого хлама, попавшегося на пути. Добра – на 1400 крон, это вам не леденцы красть. "Ребята, не хотите заплатить?" – спросил поймавший нас охранник. Я достал из кармана несколько монеток: "Вот этим?". Но у мужика было не очень с чувством юмора. С тех пор я решил действовать профессиональнее. И в конечном итоге стал довольно-таки искусным маньяком.
Был случай, когда я уже занимался в "Мальмё". Во время тренировки кто-то спер велик, который до этого я тоже спер. Стою у стадиона и понимаю, что очень голоден, а до дома пилить и пилить. Тогда я "позаимствовал" байк, стоявший у раздевалок.
Как водится, сломал цепь и покатил. Помню, байк мне понравился. Я старался оставлять велик подальше от стадиона, чтобы бывший владелец не натолкнулся. Три дня спустя всю команду вызвали на собрание.
Уже тогда меня напрягали подобные мероприятия. Как правило, собрания сулят неприятности. Кто-то обязательно будет читать проповеди. Нас созвали… чтобы обсудить пропажу велосипеда второго тренера. "Кто-нибудь его видел?". Никто не видел. И я в том числе! В таких ситуациях просто держишь рот на замке и ищешь себе оправдание: "Мне жаль, бедолага, у меня тоже крали велик". И все же я чувствовал вину. Это ж надо, байк второго тренера! Предполагается, что игрок должен уважать тренеров. И я явился к нему с повинной: "Это я ненадолго позаимствовал ваш байк. Критическая была ситуация! Завтра верну". И улыбнулся самой широкой улыбкой. Кажется, это меня и спасло. Улыбка помогала мне все эти годы. Ведь если что-то пропадало, обвиняли меня. Еще бы, ведь я нищеброд. У всех были бутсы из кожи кенгуру, а мои Ekohallen стоили 59 крон (6 евро). Они валялись на прилавке по соседству с помидорами. У меня никогда не было ярких вещей.
"МАМА БИЛА НАС ДЕРЕВЯННЫМИ ЛОЖКАМИ"
Я был щупленьким ребенком, зато с гигантским носом. Я шепелявил и ходил к логопеду. Женщина специально приходила в школу и учила правильно произносить S. Унизительно. Кажется, мне хотелось хоть как-то самоутвердиться. Ощущение было, будто закипал изнутри.
Мы жили на 4‑м этаже дома на улице Кронмана. Никто не спрашивал: "Как прошел твой день, Златан?". В нашем доме никто не нежничал и не обнимался. Взрослые не помогали с домашкой и не интересовались моими проблемами. Я был сам по себе и не мог пожаловаться, если со мной гадко обходились. Склоки, драки – настоящий хаос. Приходилось сжимать зубы.
Конечно, порой хотелось, чтобы кто-нибудь посочувствовал. Однажды я свалился с крыши в детском саду. В слезах и с синяком под глазом побежал домой в надежде, что меня погладят по голове и по меньшей мере утешат. Вместо этого я получил пощечину: "Чертов идиот, как ты оказался на крыше?". У мамы не было времени на нежности, не в этот раз, точно. Она работала уборщицей и отдавала все силы, чтобы у нас была еда в холодильнике. На остальное ее просто не хватало. Что там, ей приходилось нелегко, поскольку у нас у всех ужасный характер.
Как в нормальной шведской семье общаются друг с другом? "Дорогая, передай мне, пожалуйста, масло". У нас же было нечто вроде "на, возьми молоко, придурок!". В доме то и дело грохотали двери, а мама постоянно плакала. Я люблю ее, у нее была очень тяжелая жизнь. Она убиралась по 14 часов в день, иногда мы помогали ей, вынимая мусор из баков, за мелкое вознаграждение.
Но порой она становилась невыносимой и била нас деревянными ложками. Некоторые деревянные ложки ломались, и тогда я должен был идти в магазин за новыми. Будто я виноват, что она ударила меня с такой силой. Хорошо запомнил один день. В детском саду бросил кирпич, он каким-то образом отскочил и разбил окно. Мама схватилась за голову, когда узнала. Все, что стоило денег, выводило маму из себя. И она отшлепала меня ложкой – бум! Какие там серебряные ложки для детей! Бывало, и деревянных ложек в доме не оставалось, и она атаковала меня скалкой.
Родители развелись, когда мне не исполнилось и двух лет. Наверное, к лучшему, что я ничего об этом не помню. Слышал, брак был не самым удачным, родители постоянно ругались. Они поженились только ради того, чтобы отцу дали вид на жительство.
Само собой сложилось, что мы с сестрой Санелой жили с мамой. Но я скучал по отцу. С ним всегда была веселуха. В выходные он приезжал на старом синем "Опель Кадет", и мы отправлялись в парк Пилдам или на остров Лимхамн, где ели гамбургеры и мягкое мороженое. Однажды отец раскошелился, купив нам обоим по паре Nike Air Max. Дорогущие кроссовки стоили больше тысячи крон. Мне достались зеленые, а Санеле – розовые. Ни у кого в Русенгорде не было таких ботинок – мы чувствовали себя крутыми.
"РЕШИЛ, ЧТО ЛУЧШЕ ЗАЙМУСЬ ХОККЕЕМ"
Часть района, где располагался мамин дом, назывался Торнросен. У нас имелись детская площадка и футбольный корт, на котором мы ежедневно зависали.
Иногда меня не брали в команду, потому что я был слишком маленький и слабый. Терпеть не мог, когда меня оставляли вне игры. Главным для меня было не побеждать, а попробовать какие-нибудь новые приемчики. Часто звучало восторженное "ух, ты только посмотри".
Мы никогда не уставали. Площадка была крохотной, поэтому приходилось быстро думать и быстро бегать. Я постоянно придумывал новые финты. Часто я спал с мячом и воображал, какую обводку попробую на следующий день.
Моим самым первым клубом стал Malmo Boll och idrottsforening (MBI). Мне было шесть, когда я начал там заниматься.
Играли на песчаном поле, расположенном за зелеными бараками. Я приезжал на тренировку на краденых великах и был, кажется, не очень примерным учеником. Тренеры только и кричали "Пасуй, Златан!", чем страшно меня злили. В команде играли как иностранцы, так и шведы, и многие родители скулили из-за финтов, которым я научился на коробке. Я посылал их к чертям и вскоре перешел в другую команду – ФБК "Балкан". В MBI отцы шведских парней стояли у кромки и орали: "Давайте, ребята! Отличная работа!".
В "Балкане" были совершенно другие возгласы: "Я поимею твою мамашу в задницу". Сумасшедшие югославы постоянно курили и раскидывали вокруг себя ботинки. Я думал: прекрасно, прямо как дома. Я должен играть за эту команду!
Не помню, почему, но какое-то время меня ставили вратарем. Возможно, я сорвался на предыдущем голкипере, сказал что-нибудь типа "ты отстой, лучше уж я встану". Пропустив в одной игре с дюжину голов, я взбесился и орал на всех окружающих, вопил, что они дерьмо, что футбол дерьмо, что весь мир дерьмо, и лучше я займусь хоккеем, чем буду терять с ними время. Но узнав, как дорого стоит хоккейная амуниция, решил вернуться в футбол. Но не в качестве вратаря, а нападающим.
"СУДЬЕ КРИКНУЛ: "ТЫ ТОЖЕ ИДИ В ЗАДНИЦУ!"
Однажды тренер, решив за что-то проучить, весь первый тайм держал меня на скамейке. К перерыву мы проигрывали – 0:4 команде снобов под названием "Веллинге". Эмигранты – против хороших парней, агрессия так и витала в воздухе. Я был очень зол. "Ты дурак?" – спросил тренера. "Спокойно, скоро выйдешь". Во втором тайме меня выпустили, и я забил восемь голов. Неплохо поглумились над выскочками. Меня страшно раздражают люди, которые говорят: "Я сразу увидел, что из Златана выйдет неординарный игрок". Хватит врать, никто ничего во мне не замечал. Выражения типа "кто выпустил эмигранта на поле?" я слышал много чаще, чем похвалы.
В 13 лет я приехал на просмотр в "Мальмё". Когда приготовился собирать манатки и возвращаться домой, тренер Нильс сказал: "Добро пожаловать". Не считая парочки иностранцев, вся команда состояла из шведов. Богатеньких папенькиных сынков.
Я чувствовал себя так, будто с Марса прилетел. Не только потому, что у отца не было виллы и он никогда не приходил на мои игры. Я разговаривал иначе, чем они. Я финтил. Я боролся на поле и взрывался, словно бомба. Один раз получил желтую, за то что орал на партнеров. "Ты не можешь так себя вести", – сказал судья. "И ты тоже иди в задницу", – крикнул я, после чего меня удалили.
Шведы были недовольны. Их родители хотели выдворить меня из команды. Один идиот даже составил заявление о моем отчислении, ходил и собирал подписи. А все почему? Во время игры я повздорил с его сыном. Он довел меня до ручки своими грязными подкатами, вот я его и боднул. Потом сожалел и навестил парня в больнице. Но составлять из-за этого заявление?! Тренер Аке Калленберг взглянул на листок и порвал на части. Хороший мужик, этот Аке.
ФУТБОЛИСТЫ-БЕЖЕНЦЫ
Ибрагимович далеко не единственный известный футболист, родившийся в семье беженцев.
Вот лишь некоторые примеры:
Нападающий сборной Италии Марио Балотелли – сын выходцев из Ганы, переехавших в Италию; когда ребенку исполнилось два года, опекунство над ним взяла семья Балотелли из Кончезьо.
Полузащитник сборной Бельгии Маруан Феллайни – родился в Бельгии в семье марокканских беженцев.
Капитан сборной Боснии Звездан Мисимович – родился в Мюнхене в семье выходцев из Сербии.
Полузащитник сборной Голландии Найджел де Йонг: отец из Суринама, мать – индонезийка, получившие вид на жительство в Голландии.
Полузащитник ЦСКА Секу Олисе – какое-то время и вовсе жил в лагере для беженцев: когда его родную Либерию сотрясла очередная война, они с сестрой бежали в Нигерию.
Источник: Sovsport.ru
Новости футбола
|
